Мастер клинков. Клинок выковывается - Страница 90

– Максимильян, – умоляющим тоном обратилась она ко мне, схватив меня за руки.

Я едва не остолбенел от изумления, таким образом могли обращаться друг к другу только очень близкие люди, да и то не в общественных местах. Называя меня просто по имени, графиня первую очередь ставила себя в неловкое положение перед обществом.

– Графиня, – я освободил руки и вежливо поклонился, всё, как положено по этикету.

– Барон, спасите меня, – на меня посмотрели умоляющим взглядом.

«Поздно ты запела, пташка», – совесть моя даже не трепыхнулась, я вспомнил, с каким хладнокровием эта девушка подставила меня под удары мечей.

– Не понимаю вас, графиня, – я сделал удивлённое лицо. – Что случилось? И где ваша свора? – Я прикрыл ладонью рот и притворно извинился: – О, простите, хотел сказать – свита. Вечно у меня так, с утра ляпаю невпопад.

– Этот бретёр, этот негодяй Бернар, отогнал от меня всех моих друзей, – она всплеснула руками, – и теперь каждый день пристаёт ко мне, домогаясь моей руки! Помогите, прошу вас, барон, только вы можете остановить этого дьявола во плоти.

– А что я с этого буду иметь? – я прекратил изображать из себя дурачка и холодным тоном обрушил на неё свои слова. – Кстати, вы уже замолили свой грех перед Богом, или ещё нет?

От моих слов графиня в ужасе отшатнулась и побледнела, на глазах едва не появились слёзы.

– Как можно быть таким жестоким, барон? Вы ведь дворянин, и обязаны защищать честь женщин! – вскрикнула она, смотря на меня расширенными от страха глазами.

– Защищаю только тех, кто этого достоин, – тихо, только для её ушей, сказал я, и пошёл дальше, оставив за собой графиню и удивлённые взгляды случайных свидетелей.

«Жаль, что от Бернара придётся избавляться, – думал я, следуя в бальный зал, – он бы удержал графиню на коротком поводке. Очень жаль».

Бал тянулся нудно и неинтересно, разглагольствования короля и хвалебные речи прихлебателей давно сидели у меня в печёнках, а заунывная музыка осточертела до желудочных спазм. Единственное, что меня здесь радовало – это обилие еды на столах. За эти дни я попробовал всё, даже составил собственную программу насыщения, подобрав путём экспериментов, какое блюдо за каким должно следовать для наибольшего удовольствия, и теперь следовал этому меню, передвигаясь от стола к столу. Хорошо ещё, что желающих со мной поговорить с каждым днём становилось всё меньше: явственно замечая, что я сторонюсь праздной болтовни, досужие сплетники от меня, наконец, отстали, подходили поговорить за жизнь только самые говорливые, которых устали слушать в другом месте.

– Вы танцуете? – прозвучал женский голос у меня за спиной, и я от неожиданности чуть не подавился щупальцем осьминога.

Кашляя, я повернулся в сторону голоса и с большим удивлением увидел дочь Нарига. Девушка с румянцем на щёках, в ослепительно белом платье со сверкающими кристаллами кварца, раскиданными по нему как звёзды по небу, стояла рядом и с вызовом смотрела на меня.

– Маркиза, нельзя же так подкрадываться! – возмутился я, нагло дожёвывая щупальце. – Вы меня на всю жизнь заикой сделаете.

– Угу, вас испугаешь, – критически ответил она, и почти сразу же ойкнула, поняв, что сказала бестактность.

– Стою, никого не трогаю, примусы починяю, – вспомнилась мне фраза из фильма, по одноимённому роману.

– Простите, не поняла вас? – покраснела девушка ещё сильнее.

– Не переживайте, это я так, непереводимая игра слов, – я махнул рукой.

– Так как насчёт моего вопроса? – мне стало понятно, что девушка заставляла себя говорить через силу.

– То, как мы расстались, не очень располагает к продолжению общения, – я хмыкнул, с удовольствием наблюдая, как краска заливает лицо и плечи девушки.

– Я просто многого тогда о вас не знала, – Элиза сердито на меня посмотрела.

«Интересно, почему она подошла?» – удивился я про себя, то мимолётное чувство, которое я испытал тогда к ней, уже давно выветрилось под грузом повседневных забот.

– Не знаю, что вам сказать, – я стал серьёзен, и показал глазами в сторону от нас. – Если мы продолжим общаться, то ваши братья, сейчас пепелящие меня взглядами, перейдут к делу и бросят мне вызов. Не хочу лишать вас их общества, хотя очень хочется. Думаю, вам лучше вернуться к ним.

На глаза девушки появились слёзы. «Уже вторая за один день, – я тяжело вздохнул, – и за что мне это сегодня?».

– Если я сейчас с вами не поговорю, то вы уедете, и мне это уже долго не удастся, – неожиданно для меня ответила она. Девушка напряглась, и я с удивлением увидел, что дочерью герцога она является не только на дворянских грамотах о рождении. Тот же жёсткий взгляд, поджатые губы и прямая спина – она была уменьшенной копией своего отца.

– Простите маркиза, но у нас с вашим отцом слишком большие противоречия, – я с сожалением посмотрел на симпатичную девушку. – На балу у графини Навской я пробовал помириться, но ничего не вышло. Простите, но для вас же будет лучше держаться от меня подальше.

– Я знаю, отец рассказывал братьям, – она снова поджала губы. – Но позвольте мне самой решать с кем общаться, а с кем нет.

Я наморщил лоб, девушка не хотела понять, чем могло грозить наше с неё общение.

– Элиза, – я сделал тон так мягче, насколько смог. Девушка с удивлёнием на меня посмотрела, услышав такую перемену в моём голосе.

– Вы сами меня не простите, если я раню или не приведи Единый, убью одного из ваших братьев. Посмотрите на них, они уже готовы бросить мне вызов, за один только разговор с вами.